Неточные совпадения
(Из записной книжки Н.В. Гоголя.)] загромождены были таким
множеством холстов, сукон, овчин выделанных и сыромятных, высушенными
рыбами и всякой овощью, или губиной.
Писатель был страстным охотником и любил восхищаться природой. Жмурясь, улыбаясь, подчеркивая слова
множеством мелких жестов, он рассказывал о целомудренных березках, о задумчивой тишине лесных оврагов, о скромных цветах полей и звонком пении птиц, рассказывал так, как будто он первый увидал и услышал все это. Двигая в воздухе ладонями, как
рыба плавниками, он умилялся...
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно двигалась лодка, на носу ее горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой, с длинным шестом в руках, стоял согнувшись у борта и целился шестом в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы, становясь похожим то на золотую
рыбу с
множеством плавников, то на глубокую, до дна реки, красную яму, куда человек с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
Далее была похлебка из грибов, варенных целиком,
рыба с бульоном и под соусами, вареная зелень, раки и вареные устрицы,
множество соленых и моченых овощей: все то же, что в первый раз, но со многими прибавлениями.
Сегодня, 12-го, какая погода! Море еще у Лю-чу было синее, а теперь, в тропиках, и подавно. Солнце печет иногда до утомления, как у нас бывает перед грозой. Теплота здесь напитана разными запахами; солнце проникает всюду. Появились летучие
рыбы, с сельдь величиною; они летают во
множестве стаями и поодиночке.
Зато Леру вынес нам
множество банок… со змеями, потом камни, шкуры тигров и т. п. «Ну, последние времена пришли! — говорил барон, — просишь у ближнего хлеба, а он дает камень, вместо
рыбы — змею».
Он, с радости, прислал в подарок от себя
множество картофелю,
рыбы, лакированный стол и ящик.
7-го или 8-го марта, при ясной, теплой погоде, когда качка унялась, мы увидели
множество какой-то красной массы, плавающей огромными пятнами по воде. Наловили ведра два — икры. Недаром видели стаи
рыбы, шедшей незадолго перед тем тучей под самым носом фрегата. Я хотел продолжать купаться, но это уже были не тропики: холодно, особенно после свежего ветра. Фаддеев так с радости и покатился со смеху, когда я вскрикнул, лишь только он вылил на меня ведро.
Тут же, на плотине, застал я
множество всякого цветного народа, особенно мальчишек, ловивших удочками
рыбу. Ее так много, что не проходит минуты, чтоб кто-нибудь не вытащил.
В конце концов, изнуренная половым стремлением и голодом, она погибает, и уже в среднем течении реки начинают встречаться во
множестве уснувшие экземпляры, а берега в верхнем течении бывают усеяны мертвою
рыбой, издающею зловоние.
Рыбы поймали такое
множество, какого не ожидали, и потому послали за телегой; по большей части были серебряные и золотые лещи, ярко блиставшие на лунном свете; попалось также довольно крупной плотвы, язей и окуней; щуки, жерехи и головли повыскакали, потому что были вороваты, как утверждали рыбаки.
(Примеч. автора.)] невода к берегам затона, как уже начало оказываться
множество захваченной
рыбы; мы следовали на пароме за мотней [Мотня — середина невода, имеющая фигуру длинного и к концу узкого мешка.
Странно, что моя охотничья жадность слишком скоро удовлетворилась от мысли: «Да куда же нам деваться с этой
рыбой, которой и вчера наловлено такое
множество?» Впоследствии развилось во мне это чувство в больших размерах и всегда охлаждало мою охотничью горячность.
Ровно заслон!» Но, видно, я был настоящий рыбак по природе, потому что и тогда говорил Евсеичу: «Вот если б на удочку вытащить такого леща!» Мне даже как-то стало невесело, что поймали такое
множество крупной
рыбы, которая могла бы клевать у нас; мне было жалко, что так опустошили озеро, и я печально говорил Евсеичу, что теперь уж не будет такого клеву, как прежде; но он успокоил меня, уверив, что в озере такая тьма-тьмущая
рыбы, что озеро так велико, и тянули неводом так далеко от наших мостков, что клев будет не хуже прежнего.
Впрочем, горьковатость воды не имела дурного влияния на
рыбу, которой водилось в Уршаке
множество и которую находили все очень вкусною.
Наконец выбрали и накидали целые груды мокрой сети, то есть стен или крыльев невода, показалась мотня, из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от
множества попавшейся
рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены были остановиться, из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб
рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с ведрами и ушатами бросились в воду и, хватая
рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали на берег, вытряхивали на землю добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню на берег.
По реке и окружающим ее инде болотам все породы уток и куликов, гуси, бекасы, дупели и курахтаны вили свои гнезда и разнообразным криком и писком наполняли воздух; на горах же, сейчас превращавшихся в равнины, покрытые тучною травою, воздух оглашался другими особенными свистами и голосами; там водилась во
множестве вся степная птица: дрофы, журавли, стрепета, кроншнепы и кречетки; по лесистым отрогам жила бездна тетеревов; река кипела всеми породами
рыб, которые могли сносить ее студеную воду: щуки, окуни, голавли, язи, даже кутема и лох изобильно водились в ней; всякого зверя и в степях и лесах было невероятное
множество; словом сказать: это был — да и теперь есть — уголок обетованный.
Говоря о сазане, я уже сказал, что он и карпия — одна и та же
рыба, с тою разницею, что карпия в прудах имеет цвет не яркий, а серовато-грязный и не достигает такой огромной величины, как сазаны, водящиеся в больших реках и особенно в их устьях, при впадении в море; в Астрахани, например, улов сазанов бывает невероятно велик и замечателен как по
множеству, так и по крупноте их.
Многие из них имеют такую мелкую икру и в таком
множестве, что если б она оплодотворялась и выводилась вся, то каждая
рыба производила бы ежегодно, может быть, миллион себе подобных и для помещения их недостало бы воды на земной поверхности.
Где много всякой мелкой
рыбы, там и щуки разводятся и держатся во
множестве; большею частью ловят их на жерлицы, о чем я поговорю впоследствии.
В последний раз мне случилось видеть такой мор в 1841 году: я жил это лето в подмосковном селе Ильинском; от него верстах в трех есть довольно большой, глубокий пруд и мельница при деревне Оборвихе на речке Сомынке; всякой
рыбы много водилось в этом пруду, потому что в нем нельзя было ловить неводом и даже бреднем по
множеству подводных каршей, коряг и густой травы.
Не везде, где водится обыкновенная плотва, водится и красноперка; около Москвы никто про нее и не слыхивал, да и в Оренбургской губернии, во многих реках, прудах и озерах, изобилующих всеми породами
рыб, в том числе и плотвой, нет ни одной красноперки, тогда как в других местах она водится во
множестве; клев ее совершенно отличен от клева плотицы: она не теребит, не рвет, не таскает крючка, схватив за кончик червяка; красноперка или вовсе не берет, или берет верно.
Пребыванье в сажалках без корма только этим и можно объяснить, допустив предварительно, что всякая вода содержит в себе
множество инфузорий, неприметных для глаза человеческого, следовательно питательна для
рыбы уже сама по себе.
Я помню в детстве моем, когда Оренбургская губерния была еще гораздо менее населена и реки ее кипели всякой
рыбой, особенно плотвой, как во
множестве удили ее на кусочки кишок мелких птичек, на травяные стебельки и на всякую дрянь.
Самая плодовитая и везде во
множестве водящаяся
рыба.
Рыба очень нередко задыхается зимой под льдом даже в огромных озерах и проточных прудах: [Из многих, мною самим виденных таких любопытных явлений самое замечательное случилось в Казани около 1804 г.: там сдохлось зимою огромное озеро Кабан;
множество народа набежало и наехало со всех сторон:
рыбу, как будто одурелую, ловили всячески и нагружали ею целые воза.] сначала, в продолжение некоторого времени, показывается она в отверстиях прорубей, высовывая рот из воды и глотая воздух, но ловить себя еще не дает и даже уходит, когда подойдет человек; потом покажется гораздо в большем числе и как будто одурелая, так что ее можно ловить саком и даже брать руками; иногда всплывает и снулая.
Весною, при наступлении водополья, как скоро вода сделается мутна, реки начнут прибывать и подниматься,
рыба также поднимается кверху и идет против воды, сначала около берегов: тут ловят ее во
множестве саками.
Он не сносит воды холодной и появляется в реках после всех
рыб; преимущественно водится во
множестве в реках тихих, глубоких, тинистых, имеющих много плес и заливов; особенно любит большие пруды и озера; икру мечет в апреле, в самое водополье.
Я живо помню эту ловлю в моем детстве:
рыбы в реке, па которой я жил, было такое
множество, что теперь оно кажется даже самому мне невероятным; вешняка с затворами не было еще устроено, в котором поднимать один запор за другим и таким образом спускать постепенно накопляющуюся воду.
Такое озлобление на щук происходило оттого, что они слишком развелись и, без сомнения, поедали
множество мелкой
рыбы. Щуки стали попадаться нам чаще по заливам, около камышей и предпочтительно в озерках, кругом обросших камышами, и также в отлогих впадинах, которые оканчивались материком реки.
Я помню, когда был еще ребенком, что нас одолевали грачи, переселившиеся из соседней речной уремы в садовые березовые рощи и губившие их безжалостно; чтобы отогнать эту докучливую птицу, всякий день разоряли гнезда грачей и приносили по нескольку десятков грачат, которых отдавали лисятам; это было лакомство для них, и они с жадностью съедали, каждый лисенок, по пяти и более грачат. Помню также, что по
множеству ловимой
рыбы бросали лисятам мелкую плотву и щурят и что они кушали их с большим аппетитом.
Рыбы вваливалось невероятное
множество и так скоро, что люди, закинув снасти, не уходили прочь, а стояли на берегу и от времени до времени, через полчаса или много через час, входили по пояс в воду, вытаскивали до половины набитые хвостуши разной
рыбой, вытряхивали ее на берег и вновь закидывали свои простые снасти.
В доме на столах уже были длинные
рыбы, окорока и птицы с начинкой, коробки со шпротами, разные соленья и маринады и
множество бутылок с водкой и винами, пахло копченой колбасой и прокисшими омарами.
— Эх, славное место! — сказал философ. — Вот тут бы жить, ловить
рыбу в Днепре и в прудах, охотиться с тенетами или с ружьем за стрепетами и крольшнепами! Впрочем, я думаю, и дроф немало в этих лугах. Фруктов же можно насушить и продать в город
множество или, еще лучше, выкурить из них водку; потому что водка из фруктов ни с каким пенником не сравнится. Да не мешает подумать и о том, как бы улизнуть отсюда.
В руках ведерко с бесчисленным
множеством крошечных
рыб.
Солнце появилось на краю горизонта, и его яркие, как бы смеющиеся лучи осветили береговой откос, на котором лежал невод, и заиграло в разноцветной чешуе
множество трепещущей в нем
рыбы, среди которой покоилась какая-то, на первый взгляд, бесформенная темная масса, вся опутанная водяными порослями, и лишь вглядевшись внимательно, можно было определить, что это была мертвая женщина, не из простых, судя по одежде и по превратившейся в какой-то комок шляпе, бывшей на голове покойной.
Слава о почти чудодейственном лечении матери Агнии облетела всю Москву и ежедневно
множество недужных приходили искать у нее облегчения, не оставляя, конечно, труда целительницы без посильного вознаграждения. Последнего, впрочем, мать Агния не брала лично. Деньги больными опускались в прибитую у дверей кельи кружку, а из нее, по желанию самой Агнии, поступали в общие монастырские суммы. В общую монастырскую кладовую отправлялись и приношения натурою: крупа, мука, масло,
рыба и прочее.
Кроме барки Зенона, по реке плавали голубые и белые цветы лотоса, а над водою, ближе к берегам, носились стаи птиц, чайки и морские вороны и жадно выхватывали во
множестве нагнанных
рыб; ближе к берегам плыли и толкались золотые шары огромнейших дынь… и вдруг все сразу заметили продолговатый плес, в средине которого казалось что-то похожее на ивовое бревно в кожуре…